__________________________
NB: DO NOT retranslate/repost/otherwise use ANY part of this on facebook, tumblr, blogspot, etc.[Автор неизвестен]
«Земля была беспорядочно замусорена, уродлива» (с)Луна, почти полная, освещает безрадостную землю. Силуэты пяти человек вырисовываются на фоне воды. Их белая одежда покрыта сажей, словно побывала в огне, который горит здесь в этот же момент.
По выжженной земле, от которой еще поднимается дым, идут солдаты и поют песню… Кадры, недавно виденные в новостях по телевизору, накладываются на то, что я вижу сейчас. Но это, конечно, всего лишь иллюзия.
Здесь на земле кое-где еще виднеются следы вчерашнего снегопада… Воздух скован холодом так, что больно вдыхать, а выдохи превращаются в белый пар. Посреди искусственно созданной водной глади стоит Сакураи Атсуши – и, видимо, под влиянием какой-то мысли зачерпывает рукой воду и смачивает себе волосы. Кажется, будто что-то невидимое завладело им в этот момент.
Вглядись в то, что перед тобой,
не отводи глаз
Любовь, и смерть, и неистовство – они надвигаются мутным потоком
Должно быть, тот человек – это я
Мы – сироты, мы осваиваем силу, примеряем ее на себя
Громким эхом раздаваясь по земле
Это тело сияет ярким светом
Должно быть, тот человек – это ты
И именно сейчас [[[нам пора разгадать]]] смысл жизни в этом мире
На самом краю Азии
мы споем, вложив в песню любовь
Способен ли ты
возлюбить врага своего?
На землях Дальнего Востока
мы споем, вложив в песню любовь
Способен ли я
возлюбить врага в его скорби?
Девочка плачет: «Мама, обними меня покрепче!»
На самом краю Азии
мы споем, вложив в песню любовь
Способен ли ты
возлюбить врага своего?
На землях Дальнего Востока
мы споем, вложив в песню любовь
Способен ли я
возлюбить врага в его скорби?
Вглядись в то, что перед тобой,
не отводи глаз
Любовь, и смерть, и неистовство – они надвигаются мутным потокомСпрашиваю себя, что же способна сделать страна, находящаяся на самом востоке Азии.
На той же самой земле и сейчас не утихают конфликты, продолжается нищета и плачут дети, потерявшие родных из-за войн.
Мы знаем об этом – но делаем вид, что не знаем… И эти факты оказываются погребены под нашей повседневной рутиной.
…Большая масса огня, служащая фоном, с грохотом обваливается – и я наконец прихожу в себя. У меня пересохло в горле, но холод и сухость воздуха здесь ни при чем. Этот мир всего лишь за несколько минут сумел настолько меня затянуть, что я буквально стою с раскрытым ртом.
28-е января, понедельник. Съемки клипа «Kyokutou yori Ai wo Komete»: репортаж изнутри (с изнанки)Дорога до некоего места в некой префектуре должна занять два часа. Сидя в гигантском автомобиле для выездных съемок, поглощаю онигири, смотрю в окно и любуюсь сельскими пасторалями, а также кавайными старичками в резиновых сапогах и на велосипедах. Атмосфера в точности такая, будто я на экскурсионной поездке! Ничто не предвещало ада предстоящих съемок.
Хотя, если подумать, звоночки были. Как только мы съехали со скоростного шоссе, господину Яги, стилисту, позвонили по телефону… Звонок из ада (звучат зловещие басы…):
«Будьте добры, купите по дороге толстые носки!»
…М-м? Носки? Перед нами лишь крупные супермаркеты, очень распространенные в провинции и рассчитанные на массового покупателя. Модные стильные носки – они там, конечно, должны быть, но…
Что касается некоего места в некой префектуре, то оно вносит в ситуацию элемент шока. Пока мы едем по бездорожью, я борюсь со страхом, так как опасаюсь, что меня похитят. Мимо на грузовиках проезжают такие дядечки, которые явно по последней моде сочетают стрижку под ноль со штанами от Тораичи
[1, 2] и (предположительно) слушают энку. Этот образ обладает настолько мощной и внушительной силой, что сердце у меня так и бьется. <3
И все же меня не похитили, а машина не рухнула на дно ущелья – и мы прибываем к месту под названием «проходная».
[控室 – «помещение для ожидания»? «вестибюль»? «приемная»? «тамбур»? «предбанник»?] …М-м? Что?.. Это же дом. А нам нужно «Промышленное предприятие ｘ○».
«Простите, пожалуйста…» Открываем дверь, видим нескольких благообразных дядечек. По идее, здесь должно происходить переодевание и грим… Но все же существует вероятность, что, когда эти дядечки нешуточной старой закалки учуют запах лака для волос, они скажут: «Фу ты, гадость какая!» и начнут читать нотации (п-предположительно…) – поэтому решено, что грим будет делаться в выездном автобусе. Что касается комнаты отдыха для музыкантов, то… А? Что?.. В ней сидят молодые женщины в расцвете лет и что-то считают на калькуляторах. «А я тут в спа-санаторий съездила…» …Э? Так это что, офис? Впрочем, господин Ягами, господин Юта и господин Хошино уже приступают к расслаблению… И два человека, зашедшие сюда с некоторой опаской, выходят обратно. Вид господина Хошино, лежащего у токономы с книгой в руках, привычно производит терапевтическое воздействие: прямо-таки «будьте у нас как дома». О, господин Имаи! Доброе утро. О-о… Увидев такое положение вещей, кое-кто в то же мгновение возвращается в автобус!..
А там, куда вышел пронырливый автор, его взору открывается нечто, напоминающее Юного Красного Вельможу в гандамовском понимании (слишком старый прикол!)
[?????], а именно – господин режиссер Хаяши, который облачен в красную парку и красные кожаные брюки… заправленные в сапоги, иначе говоря – наряд, достойный парижской недели высокой моды… Похоже, это именно то место, откуда музыкантам поступали Адские Указания.
Но что меня беспокоит – так это резкий запах. Не то чтобы я вспомнила о прошлом
[?????], но, ведомая этой ужасной вонью (неправда!), я вижу, как господин Яги старательно топчет белые костюмы ногами… хотя на самом деле именно, что нет. О, чуть не забыла! Мне же не велели писать так, будто он их просто-напросто «попачкал»!.. Так вот: на костюмы нанесли мелкие частицы пигмента с помощью спрея. Было ясно, что этот бесхитростный обстоятельный труд наверняка пойдет на пользу предстоящему видео.
Музыканты заканчивают гримироваться, а служащие офиса начинают расходиться по домам, и некая – как сказал бы Мино Монта – барышня лет пятидесяти с чем-то, увидев прическу господина Ягами, громко восклицает: «Суг-гои вааа!» И вот теперь, получив такой заряд бодрости духа – на съемочную площадку.
Каменный карьер будто бы парит в свете почти полной луны, взошедшей на безоблачном небе. Здесь ничто больше не напоминает о дневной атмосфере: карьер превратился в странное и загадочное пространство. Да и декорации съемочной площадки вызывают истинное потрясение! Посреди обширного скопления воды стоит ударная установка, рядом – несколько пятачков, на которых можно стоять, и вот тут же не то керосин, не то нефть… Д-да что же это такое… Похоже на то, что на у господина режиссера Хаяши красный цвет (!!) идет рука об руку со страхом и ужасом…
А между тем на площадке холодно, и пальцы ног начинают застывать… Но нечего из-за этого плакаться. Ведь участники группы вообще одеты в легкую белую ткань, и хоть они и стоят на специальных участках – все равно им приходится играть посреди воды…
За спинами у господина Ягами и господина Юты пылает ярко-красный огонь. Песня сыграна один раз – и тут раздается громкое восклицание господина Юты!
«Слушайте, тут горячо!»
«Тепло – так и хорошо», – ответил господин режиссер Хаяши.
…
«Да ведь обжечься же можно!»
…
П-похоже, это такой вид кары: пытка водой – и одновременно поджаривание на огне.
Во время перерыва участники возвращаются в автобус, снимают насквозь промокшие носки и греются. Ага! Тут-то на сцену и выходят те самые толстые носки. М-да, назвать их стильными решительно нельзя. За то, что носки оказались нестильными, тут же следует расплата: некто из числа участников проливает кофе на сумку автора. Симпатичная сумка, вокруг которой и сейчас витает кофейный запах… Но стоила она всего тысячу иен, поэтому ладно уж.
А господин Сакураи остался сидеть у обогревателя-печки снаружи – кажется, будто что-то никак не может его отпустить. С его волос капает, но он не делает никаких попыток что-то предпринять по этому поводу, равно как и снять сапоги, чтобы вылить из них воду. К нему мчится стафф, обтирает полотенцем – и господин Сакураи, отогрев туловище у печки, наконец-то начинает греть и замерзшие ноги.
[Какие детальные ступенчатые наблюдения…]Настает черед последнего дубля. Поджигают большой щит, который все это время стоял сзади в качестве фона. По плану он должен взорваться посреди песни, но при этом продолжать гореть – однако щит в процессе потухает, так что эти старания оказываются напрасными. Беспросветная ночная тьма всасывает в себя огненные искры. Струйки дыма тянутся в небо, словно живые существа. На фоне пламени выделяется рослый силуэт господина Хошино. И, возможно, эмоции музыкантов постепенно начинают переходить на исполнение песни: они начинают игнорировать границы участков, где им надо стоять, сами заходят в воду и поднимают брызги, продолжая при этом играть. Господин Сакураи, опустившись на корточки, смачивает волосы и взлохмачивает их. Господин Имаи играет на ходу и при этом пинает ногой воду, из-за чего становится мокрым по колено.
Когда дубль заканчивается, господин Юта поднимает взгляд и некоторое время смотрит в небо. Наверное, для него отголоски этой песни еще не утихли…
Весь стафф возглашает «о-цукарэ-сама дэшьта!» и аплодирует. По ходу съемок некоторые члены съемочной группы жаловались на холод – и на это даже господин режиссер Хаяши с укором парировал: «Кому холодно, так это музыкантам!» …Да, холодно было, это верно. Хотя автора-то за такие слова можно закидать чем угодно, так как автор заранее утеплился фуфаечкой. …Да уж. Наш господин режиссер – не сторонник полумер. Интересно, в каком из видов «Ада режиссера Хаяши» мы встретимся в следующий раз. А пока что – будьте здоровы, не кашляйте… (За этим следует очень нудная и очень холодная смерть от обморожения.)
______________________
сканы: tigerpal![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
